Нелегко сказать себе решительно: распну плоть. Но нелегко решиться сказать и противное этому: не стану распинать плоти. От той или другой решимости зависит важное в судьбе нашей обстоятельство: быть или не быть Христовым. "Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями" (Гал. 5, 24). Итак, если желаем быть Христовыми, то должны распять плоть. А если не хотим распять плоть, то не можем обещать себе, что будем Христовы. Если же не будем Христовы, то кому мы достанемся? В Царствии Небесном, конечно, не будет никого, кроме Христовых, и следовательно, никого, кроме тех, которые "распяли плоть со страстями и похотями". После этого размышления ни для кого из нас не должно казаться посторонним некоторое познание, что значит распять плоть со страстями и похотями и как это может быть исполнено. Плоть не то, что тело. Тело, с его естественными свойствами и действиями, создал Бог, и создал не для смерти. После нарушения заповеди Божией и вкушения запрещенного плода тело стало плотью, жребий которой есть смерть. Апостол говорит, что плоть "желает противного духу" и объясняет ее сущность посредством ее действий и явлений. Он говорит: "Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное" (Гал. 5, 17, 19-21). Поэтому под названием плоти надо подразумевать возбужденные в человеке самолюбие и чувственность, проявляющие себя ложной жизнью в страстях и похотях, и в делах, управляемых страстями и похотями. При этом понятие о плоти и мысль о распятии плоти не только становится понятной, но и перестает быть страшной. Умертвив чувство злобы, убить расположение к убийству, очевидно, есть действие не разрушительное, а охранительное. Распять склонность к разврату, конечно, не есть мучение, но предохранение от состояния, духовно и вещественно мучительного, к которому скорее или медленнее ведет путь разврата. Высокоуважаемый на Западе подвижник, блаженный Иероним, желая освободиться от страстей и похотей, оставил богатства, блеск и удовольствия Рима, удалился на Восток, в пустыню, жил там в молитве и духовно-ученых занятиях, в посте и лишениях всякого рода и при всем этом признавался, что еще представлялись ему нечистые образы плотской и страстной жизни и нарушали чистоту ума и мир совести. "Сколько раз,- пишет он,- с тех пор, как я живу в пустыне, мне воображалось, будто я нахожусь еще среди увеселений Рима! Мое тело, прежде общего разрушения человеческого состава, было уже мертво, а мои страсти все еще кипели. Не зная, где найти помощь, я повергся к стопам Иисуса, омывал их слезами и старался извести эту мятежную плоть, оставаясь по целым неделям без пищи. Помню, что нередко проводил и день, и ночь, вопия непрестанно и бия себя в грудь, пока, наконец. Бог, запрещающий буре, подавал тишину моей душе". Вот опыт, конечно, не единственный в роде человеческом, а в разных видах и степенях, вероятно, и не редкий, который показывает, что для полного благоустроения, очищения и мира души требуется не просто покорение плоти духу, на которое она добровольно не соглашается, но, по учению истинной жизни, умерщвление плоти, умерщвление, по ее противоборству и по ее ложной жизни, глубоко внедрившейся в природу человеческую, более или менее болезненное и распинающее. Нам, христиане, повелевается умерщвлять плоть не карательными орудиями, не мучением или уродованием создания Божия, не повреждением орудия души, но духом, то есть духовным законом, духовными рассуждениями, духовными правилами, духовным воззрением на образ жизни и распятия Христова, и силой, почерпнутой из этих живых источников. Плоть хочет веселиться, смеяться, даже, может быть, плясать и произносить или с удовольствием слушать бесчинные кличи и тому подобное - порази ее ударами не ножа или бича, но духовного слова: "Горе вам, смеющиеся ныне!", "блаженны плачущие ныне" (Лк. 6, 25, 21),- и умерь невинное веселие, и убей веселие греховное. Плоть раздражается на оскорбившего и порывается на взаимное оскорбление - свяжи ее не узами веревочными или железными, но узами духовного рассуждения и страха Божия: "гнев человека не творит правды Божией" (Иак. 1, 20); "всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца" (1 Ин. 3, 15); "кто скажет: "безумный", подлежит геенне огненной" (Мф. 5, 22). Плоть, не довольствуясь необходимым, жаждет приятного, ищет наслаждения и готова поставить его целью жизни - укажи ей иной предмет и цель - Крест, водруженный на Голгофе для того, чтобы лишениями и страданиями очистить землю от нечистых наслаждений; жажду приятного угаси жаждой голгофской; в сладости земные положи уксус и желчь, поднесенные распятому Господу, и с помощью орудий Его страдания, не вещественно употребляемых, но созерцаемых духовно, распни сластолюбие, роскошь и негу простотой, умеренностью, воздержанием, постом, трудами. Плоть, благовидно удерживаемая от дел, осуждаемых и плотскими людьми, не перестает иногда при этом тайно рождать и питать нечистые помыслы и желания. Не пренебрегай злыми исчадиями злой матери потому, что они малы и наружно неприметны. Спеши обратить против них и в духовном разуме на деле исполнить пророческое заклинание: "Дочь Вавилона, опустошительница... блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!" (Пс. 136, 8-9). Вавилон - духовно значит мир греховный, пленяющий и порабощающий грехом. Дочь Вавилона есть плоть, воспитанная суетой и прелестью мира. Младенцы ее - нечистые помыслы и греховные желания. Камень есть Христос. Блажен ты, если не медлишь силой веры, молитвы и самоотвержения повергать перед этим камнем и разбивать этих младенцев, как только найдешь их. Ибо, если помедлишь, то нельзя не опасаться, что они вырастут, обратятся в исполинов и удержат тебя или вновь сделают пленником Вавилона. Так и подобным этому образом будем, братия, умерщвлять дела плотские духом и распинать плоть со страстями и похотями, да будем Христовы, да живет в нас Христос, и мы наконец будем жить в Нем и в Его вечной с Отцом и Святым Духом славе.