Кто прельщается настоящим, тот никогда не удостоится созерцать будущее; а кто пренебрегает здешним и считает его не лучше тени и сновидения, тот скоро получит великие и духовные блага. Так и мы богатство, принадлежащее мужам, открываем своим детям тогда, когда увидим, что они стали мужами и пренебрегают всем детским. Но пока они прельщаются последним, мы считаем их недостойными первого. Душа, не приучившаяся пренебрегать маловажным и житейским, не в состоянии будет созерцать Небесное. Равно как и созерцающая последнее не может не посмеиваться первому. Это говорил и блаженный Павел (хотя слова его и относятся к догматам, однако, могут быть применены и к нравам и к дарованиям) именно, что «Душевный человек не принимает, того, что от Духа Божия» (1 Кор. 2, 14).
Итак, мы, как я сказал, должны искать пустынножительства не только в каких-либо местах, но и в самом произволении, и прежде всего другого, душу свою вести в самую необитаемую (пустыню). При таком расположении и блаженный Давид, живший в городе, управлявший царством и обремененный бесчисленными заботами, был объят любовью Христовою сильнее живших в пустынях. Таких слез, вздохов и рыданий днем и ночью едва ли кто увидит у кого-либо из ныне распявшихся (для мира), если только такой действительно найдется. При этом мы должны не только обратить внимание на слезы, но и вникнуть в то, кто их проливал. Потому что не все равно, облеченный ли (царским) достоинством, всеми почитаемый и не подлежащий ничьим обличениям, смиряется, уничижается и изнуряет себя, или делает то же самое не имеющий ничего такого. Царя многое доводит до расслабления и препятствует ему собраться духом. Он и от ежедневной роскоши расслабевает и изнеживается, и властью надмевается и увлекается к гордости; его воспламеняет и любовь к славе, и не меньше того любовь плотская, рождающаяся от власти и питаемая роскошью. Кроме того, вихри забот, устремляющиеся на него со всех сторон, возмущают душу его не меньше тех страстей, и посему сокрушение, встречая столько преград, никак не может найти доступа (к нему), ибо и свободная от всего этого душа с трудом может насаждать в себе это благо. А обычный человек, если только он не крайне развращен, чужд всего этого смятения, потому и может предаться (сокрушению) с меньшим неудобством, нежели пользующийся таким могуществом, властью и честью.
Как трудно и даже невозможно смешать огонь с водою, так думаю, невозможно совместить наслаждение (земными благами) с сокрушением, потому что они противоположны и несовместимы между собою. Одно есть мать слез и трезвенности, а другое – смеха и неумеренности; одно делает душу легкою и окрыленною, а другое приводит ее в состояние, тяжелейшее всякого свинца.
Но я не сказал еще самого важнейшего, того, что (Давид) жил в те времена, когда не требовалось особенной строгости в образе жизни, а мы приступили к подвигу тогда, когда полагается великое наказание не только за другие грехи, но и за смех, и напротив постоянно одобряется плач и скорбь. Однако, этот блаженный царь, разрушив все препятствия, предавался сокрушению так сильно, как будто был из числа простых людей и никогда не видал и во сне ни царства, ни царского великолепия. И в порфире, и в диадеме, и на царском престоле показал такое же сокрушение, как сидящий во вретище, на пепле и в пустыне. У кого действительно есть это благое настроение, оно оказывает такую же силу, как огонь в терновнике. И хотя бы (такого человека) угнетало множество зол, хотя бы опутывали его многие верви грехов, хотя бы сильно горел в нем пламень похоти, и окружало его великое смятение житейских дел, это (сокрушение), как бы крепким бичом, совершенно рассеет все такое и удалит от души. Как легкая пыль не может устоять против напора сильного ветра, так и множество похотей не может выдержать устремившейся на них силы сокрушения, но исчезает и рассеивается скорее всякой пыли и дыма. Если плотская любовь так порабощает душу, что отвлекает ее от всего и подчиняет влиянию одной возлюбленной, то чего не сделает любовь ко Христу и страх быть отлученным от Него? То и другое так волновало душу пророка, что он иногда говорил: «Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже!» (Пс. 41, 2). И еще: «Простираю к Тебе руки мои; душа моя – к Тебе, как жаждущая земля» (Пс. 142, 6) и «К Тебе прилепилась душа моя» (Пс. 62, 9). А иногда: «Господи! не в ярости Твоей обличай меня и не во гневе Твоем наказывай меня» (Пс. 6, 2).